В конце апреля 1945 года на Балтийскую косу (Frische Nehrung)  ступила нога советского солдата.

Земландская (Samland) наступательная операция.

13 апреля 1945 года силами 3_го Белорусского фронта, во взаимодействии с Балтийским флотом, началась Земландская наступательная операция, в ходе Восточно-Прусской операции. После завершения Кёнигсбергской операции создались благоприятные условия для разгрома последней группировки немецко-фашистких войск в Восточной Пруссии на Земландском полуострове. К исходу 25 апреля наши войска овладели городом Пиллау (Балтийск). После разгрома немецко-фашистких войск на Земландском полуострове противник продолжал держать в своих руках лишь косу Frische Nehrung (Свежая коса), бои, за освобождение которой, продолжались до 8мая 1945 года. 9 мая 1945 года свыше 22 тысяч солдат и офицеров, защищавших косу сложили оружие.

В годы Третьего рейха на косе была создана база люфтваффе. Коса, всю свою историю кормившая людей рыбой, стала базой для гидросамолетов. Укрепления, бетонные доты, береговая линия обороны- мощнейшие оборонительные сооружения.
На Балтийской косе тогда укрепилась сводная группировка вермахта из гарнизонов Бальге и Пиллау. Укрепления до сих пор выглядят неприступными: ведь практически весь морской десант советских войск, действовавший со стороны залива, был уничтожен. Теперь здесь установлен небольшой обелиск.

Итак, как это было из воспоминаний участников тех событий:

26 апреля 5 Гвардейская стрелковая дивизия получила приказ — с наступлением темноты форсировать залив Фришес Хафф и, высадившись на узкую косу Фрише Нерунг, отрезать вражеские части, находящиеся в Пиллау. Подразделения и части дивизии начали погрузку в лодки-амфибии и бронекатера. 

Вечером враг освещал залив ракетами. Вскоре наш десант был обнаружен и по нему был открыт огонь. Караван десантных судов шел на предельной скорости. Первой партии десантников удалось благополучно достичь косы, внезапным ударом опрокинуть береговое охранение противника и захватить два здания у берега. Враг упорно сопротивлялся. Дальнейшее наступление было отложено до рассвета. Фашисты неоднократно пытались сбросить десантников в залив, но наши подразделения прочно закрепились на косе. Командующий артиллерией дивизии, руководя по радио артиллерией и дивизионом «катюш», обеспечил огневой заслон. Первый залп «катюш» отбил у фашистов охоту атаковать десантников.
На рассвете на косе закрепились значительные силы дивизии и часть артиллерии. Части дивизии вскоре пошли на соединение с войсками Рокоссовского, наступающими по косе от Данцига. Артиллеристы выдержали неимоверные трудности. Переправленные на косу Фрише Нерунг без средств тяги орудия, пришлось тащить на себе. Двигались в боевых порядках пехоты и прямой наводкой расчищали путь наступающим. 26 апреля на косе вели наступление два стрелковых полка и один батальон морской бригады при поддержке артиллерии и авиации. Огонь нашей артиллерии и авиации подавил части противника и обеспечил успех наступления. Многие солдаты, сержанты и офицеры отличились в этом жестоком бою. Немало погибло на поле боя, но задача была выполнена, Пиллау был взят. Группировка врага в районе Кенигсберга попала в окружение.

Из воспоминаний советских лётчиков:

...6 апреля начался штурм Кенигсберга, а поздно вечером 9 апреля гарнизон города капитулировал. Полки дивизии стали переносить свои аэродромы поближе к порту и крепости Пиллау (ныне Балтийск) на заливе Фришес Хафф. На побережье то и дело надвигались тяжелые облака, шел дождь вперемежку с мокрым снегом, в море бушевал шторм. Лесистый гребень косы Фрише Нерунг смутно виднелся в тумане, но наши летчики уже научились приноравливаться к капризам Балтики и всегда были готовы к действию. Работники штаба, командиры авиаполков дивизии установили тесный контакт с наземными воинскими частями. Например, накануне капитуляции гарнизона Кенигсберга из города вышла колонна, состав которой было [136] трудно определить даже с воздуха (воинская часть или беженцы?). Только наш разведчик смог сделать фотоснимок этой колонны. На снимке были ясно видны повозки, люди, бредущие рядом. Налет на колонну командование отменило. Над заливом и косой в районе порта Пиллау каждую ночь появлялось более ста наших По-2. Приходилось летать с зажженными фарами во избежание столкновения со своими самолетами. На По-2 вообще-то по конструкции фар не было. Но фронтовая обстановка заставила нас оборудовать на плоскостях фары, которые использовались только в тяжелых условиях, например, при вынужденной посадке ночью на неизвестный участок. Вот и тут они пригодились. ...Удары по городу и порту Пиллау нарастали с каждым днем. Остатки фашистских войск, тысячи беженцев сгрудились на узкой косе Фрише Нерунг. Положение окруженных немецких войск было безнадежно. Неоднократно, с наших самолетов сбрасывались листовки с предложением прекратить сопротивление и сдаваться в плен, однако, гитлеровцы не внимали здравому смыслу. 25 апреля войска 3-го Белорусского фронта овладели городом и портом Пиллау, отрезав гитлеровцам последнюю дорогу к морю. Наступили последние дни войны... В вечерний час наши самолеты, по-прежнему, поднимались в воздух. Экипажи летали на косу Фрише Нерунг, где шли завершающие бои.

...25 апреля 1945 года была взята крепость и военно-морская база Пиллау (ныне Балтийск) — последний опорный пункт немцев на Земландском полуострове. 9-й гвардейский истребительный авиационный полк из состава 303-й дивизии был выведен и переброшен на берлинское направление. Штаб нашей дивизии был переведен в Эльбинг, и вся дивизия передислоцировалась, сместившись к юго-западу в направлении Данцига (Гданьска). Перед нами лежала коса Фрише Нерунг, протянувшаяся на сотни километров. Основание этой косы было у Данцига. Еще в марте, после успешного зимнего наступления наших войск, немцы были прижаты к морю южнее Кенигсберга. По ледовым дорогам залива Фрише Гаф, они начали переправляться на косу с тем, чтобы уйти по ней в Данциг. Однако, наши южные соседи вышли туда раньше, чем остатки восточно-прусской группировки, успели воссоединиться со своими войсками. И десятки тысяч немцев, находившихся на косе, оказались отрезанными. В марте мы вели активные боевые действия над косой, ледовыми дорогами залива Фрише Гаф. Но к маю, когда лед растаял, части противника, искавшие на косе спасение, успели переместиться к Данцигу, где их встретили наши соседи. Там, у основания косы, до конца апреля немцы предпринимали отчаянные попытки вырваться, но все эти попытки были безуспешны. Мы же, сместившись во второй половине апреля из-под Кенигсберга к юго-западу, контролировали протяженную центральную часть косы Фрише Нерунг, на которой в совершенно безнадежном положении застряли остатки восточно-прусской группировки противника. Мы, по-прежнему, вели воздушную разведку, осуществляли боевое патрулирование, но воздушных боев в конце апреля — начале мая сорок пятого года в нашем секторе уже не было по одной простой причине: авиация противника в Восточной Пруссии была полностью разгромлена... 1 мая с утра я облетел все полки дивизии. Я поздравлял летчиков и техников с праздником, говорил о пройденном боевом пути, о близкой победе над фашизмом. В 18-м гвардейском полку, помню, устроили праздничный обед. За обеденным столом были и боевые друзья гвардейцев — летчики "Нормандии — Неман". Французы провозглашали тосты за победу, за дружбу, говорили о послевоенных планах. Поблагодарив гвардейцев за гостеприимный обед, я сел в свой истребитель и отправился через залив к косе Фрише Нерунг. По косе, по-прежнему, без всякой надежды на что-либо, брели к югу тысячи немцев — деморализованных, не воюющих, но и не сдавшихся. Я шел у них над головами на бреющем полёте, и хотя у этих вояк были автоматы, пулеметы, даже зенитные орудия, они не стреляли. Они, будто забыли, что могут стрелять, запоздало шарахались в стороны, когда над ними раздавался рев мотора, или безотчетно пригибались, провожая самолет равнодушным взглядом. Это была агония. В ночь с 8 на 9 мая началась стрельба по всему фронту: из Москвы по радио было передано сообщение о капитуляции гитлеровской Германии. Стихийный салют из всех видов оружия был подобен канонаде. Командиры полков, сдерживая искушение присоединиться к этому салюту, объясняли летчикам, что приказа из штаба армии не было, следовательно, с утра предстоит обычный день — вылеты на боевое задание. К утру возбужденные пилоты пошли досыпать, но какой уж там мог быть сон!.. И всё же до получения официального приказа из штаба армии утром, как обычно в последние дни, я приказал командиру 523-го разведывательного авиационного полка выделить пару боевых машин для полета в район косы Фрише-Нерунг. Через некоторое время Заморин сообщил, что пара к вылету готова. Летит он и Ануфриев. Я заметил: — Что, в полку больше никаких дел не осталось, если на такое задание отправляются командир с заместителем? Или мало опытных летчиков? Я понимал, что каждый вылет на боевое задание в тот день мог быть последним боевым вылетом в этой войне. И что каждому — от командира до самого молодого летчика в полку — хотелось бы самому поставить точку. Тем не менее сработала система, приобретенная за годы войны: командиру полка вдвоем с заместителем незачем лететь на такое задание. И Заморин, выслушав замечание, скрепя сердце послал командира эскадрильи Александра Сморчкова. Полетав над косой, Сморчков передал, что немцы смирные, организованно складывают оружие. Это было последнее боевое донесение, переданное в наш штаб, и последний, завершающий войну боевой вылет 303-й дивизии.

Из воспоминаний беженцев:

13 января 1945 года, после массированного налёта советской авиации на территорию Восточной Пруссии начался исход беженцев со своих земель. Гонимые войной у порога своих домов, пруссаки уходили на запад. 

Путь многих лежал через косу. В ту зиму стояли сильные морозы доходящие до -20 градусов. Повозки и машины шли по льду залива на косу, чтобы по ней продолжить свой путь к Данцигу.

Многие из них гибли под бомбёжками, проваливались под лёд и замерзали на морозе.

Они шли в Данциг, ища спасения от надвигающихся сил советской армии. Из Данцига беженцы, вместе с отступающими войсками грузились на транспортные корабли и отправлялись в глубь Германии. но не всем повезло остаться в живых в этом походе. К тому времени Данцигскую бухту контролировали советские подводные лодки. Самая крупная трагедия произошла 16 апреля 1945 года. В 23:55 с подводной лодки Л-3 под командованием кап. третьего ранга Коновалова были выпущены две торпеды по транспортному (санитарному) судну фашисткой Германии  "Гойя" (Goya).

                                                                 В. Коновалов                                                                                                   "транспорт Гойя"

                                                                                                      моряки с "Гойя"                               семья Шульц - пассажиры "Гойя"

В 00:02 часа транспорт затонул на глубине 76 метров. На его борту находилось 7200 человек. Среди них более 6000 беженцев. Спаслись лишь, чуть более 180 человек.

Кстати сказать, рубка подводной лодки, потопившей транспорт "Гойя", сейчас находится в музее Вооружённых сил. 

Причём, по моему мнению, на её месте должна находиться рубка подводной лодки С-13, которая под командованием кап. третьего ранга Маринеско, в январе 1945 года, там же в Балтийском море, потопила транспорт "Вильгельм Густлов", (Wilhelm Gustloff),

                                             А.Маринеско                                                                        п\л С-13                                                                        "Вильгельм Густлов"

 который был учебным судном немецких подводников и на борту которого находилось 70 экипажей подводных лодок. После этого Гитлер назвал Маринеско своим личным врагом и врагом Рейха. К сожалению, не всё у нас складывается так, как должно бы.

Итак, по сведениям из немецких источников 30 апреля 1945 года не встречая серьёзного сопротивления со стороны немецко-фашистких войск, посёлок Нармельн был захвачен солдатами советской армии. Так, в 20 столетии и закончилась история этого поселения. Теперь Нармельн - дом российских пограничников.

Балтийская коса в настоящее время, по-прежнему, лежит нетронутой - под охраной федералов, а может - неких высших сил. Бродя по берегу, по лесу - выходя время от времени на утопающие в зелени взлетные полосы и рулежные дорожки, - не покидает чувство радости, что эта земля все-таки не станет подобием "закрытой дачи" для VIP-персон.
Быть может здесь, будет организован экологический туризм, стоянки для палаток, демократичные гостиницы и мотели. То есть, в общем и в целом, здесь будет продолжаться вектор развития, по которому развивался туризм на Балтийской косе в довоенные годы.  И, в первую очередь, стоило бы поучиться у ближайших соседей - поляков.

В НАЧАЛО